Различия в вынесении приговоров при уголовном преследовании за терроризм в США в 2001–2018 гг.

Введение

Научные исследования документируют расовые и этнические различия практически во всех аспектах уголовного правосудия, от проверок на дорогах до досрочного освобождения из тюрьмы (Carmichael, 2010; Mitchell, 2018). Имеются свидетельства того, что многие из этих различий необоснованны и в значительной степени являются результатом неосознанных предубеждений в отношении меньшинств (Beckett et al., 2006; Mitchell & Caudy, 2015; Payne et al., 2017; Unnever et al., 2017). Первопричины такого неравенства до сих пор служат предметом научного обсуждения. Ряд специалистов рассматривают его как результат системы, в которой доктрина превосходства белой расы (фактически более высокий статус белых людей в американском обществе) снижает суровость системы правосудия по отношению к белым гражданам, вовлеченным в преступную деятельность, а также концентрирует усилия правоохранительных органов на меньшинствах (Isom, 2023). Хотя почти все аспекты судебной системы США тщательно анализируются на предмет наличия неравенства, вынесение приговоров преступникам-террористам является вопиющим исключением.

Ранее исследования по вынесению приговоров за терроризм, как правило, сосредоточивались на конкретных видах терроризма, а не на сравнении всех видов. Ограниченно учитывалась или совсем не учитывалась степень тяжести преступлений. Такие исследования охватывают только дела федерального уровня. Кроме того, большинство доступных исследований указанного неравенства проводились на материалах дел, рассматривавшихся до 11 сентября, включая единственные исследования, в которых сравниваются приговоры, связанные и не связанные с джихадизмом, или анализируются расовые аспекты. Важно, однако, оценить такие различия в приговорах о терроризме после 11 сентября, учитывая широко распространенные опасения по поводу того, что правый терроризм игнорируется или к нему относятся снисходительно, в то время как мусульмане и расовые меньшинства получают более суровые наказания за более легкие преступления террористической направленности¹.

Данная статья устраняет этот пробел в литературе путем анализа уникальной базы данных (n = 825) обвиняемых в терроризме, осужденных в период с 2001 по 2018 г. Эта база данных охватывает все виды терроризма как на федеральном уровне, так и на уровне штатов США, выделяет несколько уровней тяжести правонарушений и указывает различия между первоначальными обвинениями и окончательным приговором, а также продолжительность приговора. Это многогранное исследование позволяет провести более полный анализ различий в сроках наказания за терроризм, чем предыдущие работы. Полученные результаты проливают свет на различные аспекты практики вынесения приговоров за терроризм.

Обзор литературы

Неравенство по расовым, этническим и другим основаниям изучалось в самых разных контекстах уголовного правосудия: например, в контексте проверок на дорогах (Roh & Robinson, 2009), наркопреступности (Mitchell & Caudy, 2015) и даже участия в антитеррористических операциях (Norris & Grol-Prokopczyk, 2019). Что касается различий в приговорах, то расовые предубеждения были задокументированы во многих областях, от нарушений правил дорожного движения (Factor & Gur-Arye, 2020) до смертной казни (Donahue, 2014). Например, в одном из исследований было показано, что чернокожие получают примерно на 10 % более длительные сроки заключения, чем белые, осужденные за те же преступления (Rehavi & Starr, 2014). Чтобы понять, существуют ли неоправданные различия, важно учитывать тяжесть преступления и то, предстал ли обвиняемый перед судом. Эти факторы в значительной степени определяют длительность заключения по приговору (Yan & Bushway, 2018).

В работе Ahmed (2016) было выдвинуто предположение, что, как и в случае с наркотиками, борьба с терроризмом непропорционально сильно затрагивает молодые меньшинства и приводит к длительным срокам заключения даже за ненасильственные преступления. Исследований о неравенстве американцев арабского происхождения или мусульман в системе правосудия США недостаточно, но такое неравенство начинает регистрироваться в европейских странах (Bielen et al., 2021). Так, в одном из исследований было показано, что в Великобритании обвиняемые с мусульманскими именами получали почти на 10 % более длительные тюремные сроки, чем другие обвиняемые (Pina-Sanchez & Grech, 2018). В работе Light (2014), посвященной различиям между гражданами и негражданами в судах США, были выявлены различия более значительные, чем различия между представителями меньшинств и белыми. Также были задокументированы различия в приговорах в зависимости от страны или происхождения и гражданства (Logue, 2009).

Ученые предложили несколько подходов для объяснения таких неоправданных различий. Среди них теория «сильной тревоги» (Steffensmeier et al., 2017), гипотеза угрозы со стороны меньшинства (Jordan & Maroun, 2016), гипотеза освобождения (Hester & Hartman, 2017) и теории неосознанных когнитивных предубеждений (Mears et al., 2017). Несмотря на различия, все эти теории предполагают, что неоправданное расовое неравенство является результатом стереотипов об опасности и других качествах меньшинств. Гипотеза освобождения предполагает большее неравенство в отношении менее тяжких преступлений, поскольку более широкие дискреционные полномочия судей в таких делах открывают возможности для влияния внеправовых факторов на принятие решений (Hester & Hartman, 2017).

В нескольких исследованиях рассматривались приговоры по делам о терроризме в США. Основываясь на данных, предоставленных несколькими федеральными правительственными учреждениями, Smith и Damphousse (1996) сравнили террористов, осужденных в период с 1970 по 1991 г., с лицами, не являющимися террористами, и обнаружили, что ярлык «террорист» является самым сильным фактором, влияющим на длительность приговора. Их последующее исследование с использованием тех же данных показало, что юридические переменные в большей степени объясняют различия в приговорах, вынесенных террористам, чем нетеррористам (Smith & Damphousse, 1998). Это подтверждает гипотезу освобождения, поскольку преступления, связанные с терроризмом, считаются более тяжкими и федеральные прокуроры придают им высокий приоритет, что препятствует проявлению дискреционных полномочий судей.

В ходе изучения приговоров за терроризм, проведенного в период с 1980 по 1998 г. с использованием материалов «Исследования проблем терроризма в Америке» (ATS), Smith с соавторами (2002) обнаружили, что террористы из других стран получали более суровые сроки тюремного заключения, чем террористы-американцы. Однако в ходе исследования не учитывалась суровость приговора или влияние признания вины по отношению к участию в суде. Отметим также исследование вынесенных в США приговоров за терроризм, не связанный с джихадом (Murray, 2016). В нем сравнивались дела левых, правых и экотеррористов в период с 1980 по 2012 г., на основе анализа данных ATS и проекта по исследованию стратегий обвинения и защиты. Было показано, что экотеррористы получали более мягкие приговоры. Примечательно, что только в этих работах проверялись различия в вынесении приговоров по идеологическому признаку, причем в первой в основном анализировались данные до 11 сентября (без учета степени тяжести), а во второй исключались дела, связанные с джихадом.

Лишь небольшое число исследований по проблеме приговоров за терроризм, направленных на выявление различий, уделяет основное внимание различиям по полу и расе. Недавнее исследование, проведенное с использованием Базы данных по экстремистским преступлениям США (ECDB) (1990–2019), показало, что женщины, осужденные за террористические преступления, получают такие же сроки, как и мужчины, в то время как осужденные за нетеррористические преступления получили значительно меньшие сроки (Corradi, 2023). Другое исследование, основанное на данных ATS (1980–2021), показало, что женщины, обвиняемые в терроризме, получали более короткие сроки и с меньшей вероятностью привлекались к ответственности по статьям о терроризме (Jackson et al., 2023). Изучение дел о терроризме в период с 1980 по 2002 г. на материалах ATS показало, что вероятность прекращения дел латиноамериканцев, обвиняемых в терроризме, была меньшей, а левых и обвиняемых-иностранцев – большей (B. D. Johnson, 2012). В другом исследовании, посвященном вынесению приговоров за терроризм в период с 1980 по 2002 г., обвиняемые в терроризме, по данным ATS, сравнивались с обвиняемыми, не связанными с терроризмом, из базы данных Федерального судебного центра. Авторы обнаружили, что после принятия руководящих принципов средний срок заключения для террористов снизился и что раса и пол являются факторами, определяющими продолжительность заключения как для террористов, так и для нетеррористов (Bradley-Engen et al., 2009). Эти исследования указывают на необходимость оценки расовых различий в более поздних данных, поскольку единственные работы, анализирующие расовые различия, используют данные, полученные до 11 сентября.

Другие исследования по проблеме приговоров за терроризм учитывали различия, однако они анализировали такие вопросы, как временные тенденции вынесения приговоров и влияющие на них факторы. Так, на основе данных, собранных Центром национальной безопасности юридической школы Фордхэма, было проведено исследование судебных преследований ИГИЛ² за период с 2014 по 2017 г. Оно показало, что сроки наказания преступников, связанных с ИГИЛ³, со временем увеличивались, отчасти потому, что в 2015 г. максимальный срок за материальную поддержку терроризма был увеличен с 15 до 20 лет⁴. В более раннем исследовании приговоров, вынесенных ИГИЛ⁵ в период с 2014 по 2016 г., с использованием более ранней версии тех же данных, было выявлено, что средний срок заключения для обвиняемых, связанных с ИГИЛ⁶, составил 9 лет; это ниже, чем для обвиняемых, связанных с «Аль-Каидой»⁷ (Greenberg, 2016). Другое исследование на основе данных ECDB, посвященное убийствам, совершенным правыми экстремистами-американцами, показало, что суровость приговора зависит от нескольких факторов, включая мнение суда о риске повторных правонарушений и связь обвиняемых с экстремистскими группами (Gruenewald et al., 2024).

Небольшое число исследований рассматривает приговоры, выносимые террористам за пределами США. Так, в работе, посвященной терроризму в Великобритании, было установлено, что террористы-джихадисты получали более длительные сроки, чем те, кто руководствовался другими идеологическими мотивами, даже с учетом тяжести преступления. Канадские исследования в этой области фокусируются на изменениях тенденций в вынесении приговоров с течением времени (Amirault & Bouchard, 2015) и влиянии новых законов о терроризме на вынесение приговоров (Amirault et al., 2016).

Если в более ранних работах выявлялись различия по признаку расы, вида терроризма и других факторов, то они либо использовали данные, полученные до 11 сентября, либо исключали материалы по джихадистскому терроризму. В последнее время ряд ученых предположили, что право судьи на дискреционные решения приводит к неравенству между правыми и джихадистами, хотя научно это не было подтверждено. Например, правый экстремист, планировавший нападение на федеральное учреждение, не был обвинен в терроризме и получил двухлетний срок заключения, в то время как мусульманин, передавший 200 долларов якобы связанному с ИГИЛ⁸ информатору, был приговорен к 15 годам лишения свободы по Закону о материальной поддержке терроризма⁹. Такие примеры свидетельствуют о том, что к правым террористам относятся более снисходительно, даже несмотря на то, что после 11 сентября в результате правого терроризма в США погибло приблизительно столько же людей, сколько и от джихадистского терроризма¹⁰. Широкая общественность обеспокоена тем, что власти пренебрегают правым терроризмом (Kanno-Youngs, 2019; Norris, 2017); оправданы опасения, что расизм или исламофобия могут привести к более жесткому обращению с обвиняемыми в джихаде (Norris et al., 2024). Следовательно, указанные различия важно изучить эмпирически, что мы и делаем в этой статье.

Данное исследование устраняет очевидный пробел в науке. Единственные работы, в которых сравниваются приговоры обвиняемым в терроризме джихадистов и неджихадистов или оцениваются приговоры за терроризм с учетом расовых различий, используют данные за 1998 или 2002 гг. (B. D. Johnson, 2012; Smith et al., 2002) или данные по Великобритании (Amirault & Bourchard, 2017). Кроме того, до сих пор не проанализированы различия приговоров за терроризм в зависимости от гражданства или от рассмотрения дела в суде штата по сравнению с федеральным судом. Таким образом, наше исследование расширяет понимание различий в вынесении приговоров за терроризм, исследуя все виды терроризма, анализируя факторы расы и гражданства, используя более свежие данные (за 18 лет после событий 11 сентября), включая данные судов штатов и федерального суда, а также учитывая различные уровни тяжести преступлений.

Характеристики настоящего исследования

Как и в исследованиях Murray (2016) и Smith с соавт. (2002), в данной работе рассматриваются различия в приговорах обвиняемым в терроризме, придерживающимся разных идеологий. Однако наше исследование дополнено четырьмя важными аспектами. Во-первых, в отличие от работы Smith с соавт. (2002) мы учитываем тяжесть преступления. Хотя Murray (2016) также учитывает этот параметр, она делит правонарушения на три категории по тяжести, в то время как в настоящем исследовании используются шесть уровней тяжести, что позволяет провести более детальный анализ различий. Это имеет большое значение, поскольку иначе анализ может выявить различия, которые на самом деле объясняются различными уровнями тяжести преступлений обвиняемых, принадлежащих к разным идеологическим или демографическим категориям.

Во-вторых, в нашем исследовании сравниваются приговоры за несколько видов терроризма: джихадистский, правый, левый, сепаратистский и колумбийский терроризм. В работе Smith с соавт. (2002) оценивалась только разница между приговорами за внутренний и международный терроризм, в то время как Murray (2016) сравнивала правый, левый и экологический терроризм. Наше исследование также дополняет работу Murray, проводя различие между разными типами внутри категорий правого и левого терроризма. Мы классифицируем правый и левый терроризм на три подкатегории в каждом. Таким образом, в нашей работе мы выделяем в общей сложности девять идеологических категорий.

Необходимо отметить, что исследователи спорят о целесообразности использования термина «терроризм» по отношению к таким деяниям, как уничтожение собственности, мотивированное идеологией защиты окружающей среды или прав животных (Loadenthal, 2017). Не принимая ничью сторону в подобных дебатах, мы включаем их в наше исследование, потому что государство обычно рассматривает их как формы терроризма, и приговоры, вынесенные таким обвиняемым, следует сравнить с приговорами, вынесенными другим обвиняемым, которых называют террористами. На уровне правительства США «экотерроризм» был однажды назван самой серьезной внутренней террористической угрозой в стране. Существует федеральный Закон о борьбе с терроризмом в сфере животноводства, направленный на борьбу с идеологически мотивированными преступлениями активистов по защите прав животных (Hirsch-Hoefler & Mudde, 2014).

В-третьих, в данную работу включены дела, рассмотренные в судах штатов, а не только в федеральном суде, как в предыдущих исследованиях. Это важно, поскольку значительная часть дел о терроризме, не связанном с джихадом, рассматривается судами штата, а не федеральными судами. Исследования показывают, что 82 % убийств, совершенных экстремистами, рассматривались в судах штатов (Chermak et al., 2012).

Наконец, наша работа использует данные, полученные после 11 сентября, в то время как Smith с соавт. (2002) в основном рассматривают преступления, имевшие место до 11 сентября, а исследования Murray охватывают широкий диапазон лет, но в основном до этих событий. Поскольку трагедия 11 сентября оказала столь значительное влияние на законы и политику, связанные с терроризмом, имеет смысл рассматривать этот период отдельно (Hill et al., 2010).

Основываясь на предыдущих исследованиях и теоретических подходах, изложенных выше, мы выдвигаем следующие гипотезы:

Гипотеза 1. Длительность заключения по приговору зависит от тяжести преступления.

Гипотеза 2. Длительность заключения по приговору зависит от признания вины.

Гипотеза 3. Длительность заключения по приговору зависит от принадлежности к расовому/этническому меньшинству и от гражданского статуса обвиняемого.

Гипотеза 4. Длительность заключения по приговору зависит от наличия идеологии джихада в составе преступления.

Гипотеза 5. Указанные различия более выражены в случае менее тяжких преступлений (гипотеза освобождения).

Гипотеза 6. Отсутствие идеологии джихада, белая раса и американское гражданство являются факторами смягчения приговора (снижение степени тяжести преступления по приговору по сравнению с первоначальным обвинением).

Данные и методы

Создание всеобъемлющей базы данных, включающей все виды терроризма и дела, возбужденные как на федеральном уровне, так и на уровне штатов, требует комплексного подхода к сбору данных. В первую очередь мы дополнили материалы, использовавшиеся в предыдущем исследовании, более свежими данными о вынесенных приговорах. Материалы, собранные в работе Norris и Grol-Prokopczyk (2015), содержат 580 дел обвиняемых, арестованных в период с 2001 по 2014 г. (Norris & Grol-Prokopczyk, 2019). Эта база данных была составлена из нескольких источников. Сюда вошли все федеральные дела из базы данных, составленной журналистом Trevor Aaronson на основе «списков судебных преследований Департамента юстиции США (за 2010, 2014 и 2015 гг.), судебные материалы, доступные через систему управления делами федеральной судебной системы, пресс-релизы Департамента юстиции и данные о заключенных из Управления тюрем»¹¹. Поскольку обвинения в терроризме, не связанном с джихадом, обычно не включаются в правительственные списки по делам о терроризме, первоначальная база данных была дополнена делами по «экотерроризму», делами активистов по защите прав животных и правых террористов. Списки таких приговоров взяты из различных онлайн-источников, таких как публикации правозащитной организации «Южный центр правовой защиты бедноты» (Southern Poverty Law Center).

Кроме того, для поиска дел по каждой идеологической категории использовались поисковые запросы в Интернете и в базе данных Newsbank. Поисковые запросы по базам новостных сюжетов и официальных пресс-релизов о вынесенных обвинительных приговорах осуществлялись по ключевым словам «антиправительственный», «суверенный гражданин», «сторонник движения превосходства белой расы», «правый экстремист», «экотеррорист», «Фронт освобождения Земли», «Фронт освобождения животных», «экстремист», «террорист», а также «приговорен» (с логическим оператором «и»). Таким же образом база данных была расширена до 2018 г. Длительность заключения и другие переменные были независимо подтверждены данными официальных пресс-релизов или газетных статей, чтобы избежать неточностей или различий в определениях.

Такой многогранный подход к сбору данных был наиболее целесообразен для нашего исследования, поскольку не все источники данных о вынесении приговоров за терроризм являются всеобъемлющими (Peterka-Benton & Laguardia, 2021; Spaaij & Hamm, 2015). Мы стремились охватить все дела в рамках каждого вида терроризма. В исследование включены все дела по террористическим преступлениям указанных категорий, совершенные как за границей, так и внутри страны, и все обвинительные приговоры, вынесенные судами штатов или федеральными судами США.

Кроме того, мы проанализировали все инциденты, имевшие место с 2000 по 2018 г. и зафиксированные в Глобальной базе данных о терроризме, в результате чего добавили в анализ еще несколько дел. Также мы проанализировали базу данных TEVUS, которая содержит материалы ECDB, ATS и других источников. Для подтверждения длительности приговора в тех случаях, когда она не была указана в других источниках, мы также использовали Список федеральных приговоров за терроризм, опубликованный Департаментом юстиции.

Независимо от источника, каждое дело было проанализировано на предмет его соответствия определению терроризма, принятому в данной работе. Для целей настоящего исследования преступления квалифицировались как терроризм, если они были идеологически мотивированы и имели целью «запугать или принудить гражданское население» или «повлиять на политику правительства путем запугивания или принуждения» (18 USC § 2331). Это означает, что обвиняемые стремились достичь своих идеологических целей, заставляя общественность или государственных чиновников испытывать страх или давление, чтобы они изменили свое поведение в ответ на преступные действия. Чтобы оценить, соответствует ли дело этому определению, были проанализированы действия и заявления ответчиков, описанные в официальных пресс-релизах, новостных сюжетах и в судебных документах, если последние доступны для изучения.

Ошибки включения и исключения были сведены к минимуму благодаря строгим критериям включения и наличию перекрестных ссылок на множество источников по каждому делу. Дела с неоднозначными мотивами или без достаточных подтверждающих доказательств идеологических мотивов были исключены для уменьшения вероятности ложноположительных корреляций. Чтобы предотвратить исключение достоверных случаев, мы провели обширный поиск с использованием нескольких стратегий.

Источники оценивались на предмет надежности и достоверности на основе их происхождения и наличия перекрестных ссылок для обеспечения согласованности. Высоконадежными источниками были признаны официальные пресс-релизы, судебные документы и авторитетные новостные агентства (например, национальные или региональные газеты, такие как New York Times или Chicago Tribune). Менее известные источники использовались с осторожностью и только в том случае, если они подтверждались другими заслуживающими доверия источниками. В целом достоверность базы данных обеспечивается благодаря комплексным процедурам сбора данных, четким критериям включения случаев и наличию перекрестных ссылок на источники. Протоколы кодирования составлены на основе установленных юридических определений и руководящих принципов вынесения приговоров. Таким образом, наши данные верно отражают тяжесть и другие характеристики террористических преступлений.

Для каждого дела указаны раса/этническая принадлежность преступника, пол, возраст на момент вынесения приговора, вид терроризма, был ли вовлечен информатор, признал ли обвиняемый себя виновным или предстал перед судом, рассматривалось ли дело в федеральном суде или суде штата, длительность приговора, гражданство преступника, год заключения под стражу, было ли дело связано с ИГИЛ¹², выезжали ли преступники за рубеж для участия в террористических группировках, а также тяжесть преступления. Кодировки расы/этнической принадлежности включали белых, чернокожих, представителей Ближнего Востока, Южной Азии, Восточной Азии, латиноамериканцев, представителей смешанной расы, Центральной Азии и коренных американцев. Виды терроризма включали джихадистов, левых, правых, связанных с Колумбией (как левых партизан, так и противостоящих им правых военизированных формирований) и сепаратистов. Помимо этих основных идеологических типов, правый и левый терроризм были подразделены на три отдельные подкатегории каждый, как будет объяснено ниже.

Колумбийский терроризм выделили в отдельную категорию из-за большого числа дел и того факта, что он является результатом продолжительных мятежей или гражданской войны в Латинской Америке. В отличие от этого идеологического типа категория сепаратистов в основном включала насильственные сепаратистские движения в азиатских странах. Эти два типа можно было бы объединить в общую категорию иностранного терроризма, не связанного с джихадом, однако мы считаем уместным разделить их из-за большого различия в политических контекстах.

Статус гражданина включает такие виды, как гражданин по рождению, натурализованный гражданин, законный резидент, иммигрант без документов и иностранный гражданин. Физические лица считались иностранными гражданами, если они были гражданами других стран и не проживали в США в момент совершения преступления. В рамках категории «правые» каждое дело кодировалось в зависимости от того, выступал ли преступник против правительства, был сторонником превосходства белой расы или придерживался иных взглядов (пролайферы, выступающие против иммигрантов, против мусульман, сторонники правой идеологии в целом). Категория «левые» также подразделялась на три вида: экотерроризм, защита прав животных и др. Как отмечалось выше, в результате получается в общей сложности девять отдельных идеологических категорий, которые мы включаем во все анализы.

Как пожизненные, так и смертные приговоры кодировались как 50 лет лишения свободы. Хотя смертный приговор по понятным причинам считается более суровым, чем пожизненное заключение, эта разница не поддается количественной оценке, и в любом случае приговор отнимает у осужденных остаток жизни. Другие исследователи также определяли пожизненное заключение как 50 лет (Carlsmith et al., 2007). Мы провели анализ на чувствительность, поочередно кодируя пожизненные и смертные приговоры, например, как 25 лет в обоих случаях или 40 лет для пожизненных приговоров и 50 лет для смертных приговоров. Ни одна из этих альтернативных моделей не повлияла на наши общие выводы.

Два дополнительных соображения подтверждают наше решение о том, что пожизненные и смертные приговоры должны кодироваться одинаково. Во-первых, значительная часть смертных приговоров никогда не приводится в исполнение, что в некотором смысле приравнивает смертный приговор к пожизненному заключению. Например, в Калифорнии содержится 641 заключенный, приговоренный к смертной казни, но с 2006 г. не был казнен ни один, и даже до 2006 г. в год казнили только одного или двоих¹³. В целом только 13 обвиняемых, или 1,6 % от нашей аналитической выборки, были приговорены к смертной казни.

Кроме того, наблюдается растущая тенденция к замене всех смертных приговоров пожизненными заключениями. Это привело к тому, что двум приговоренным к смертной казни в нашей базе данных приговоры были заменены на пожизненные сроки спустя несколько лет после вынесения первоначального приговора¹⁴. В результате одинакового кодирования пожизненных и смертных приговоров наши выводы останутся в силе, даже если приговоры другим подсудимым, приговоренным к смертной казни, будут смягчены после публикации этой статьи.

По тяжести преступления были разделены на шесть категорий в соответствии с базовыми уровнями тяжести правонарушений, указанными в Федеральном руководстве по вынесению приговоров. Высшая категория тяжести (базовый уровень 36 и выше), далее называемая уровнем 6, включает в себя такие преступления, как убийство и непредумышленное убийство. Вторая по значимости категория (от 30 до 35), или уровень 5, включает покушение на убийство, заговор с целью убийства, подстрекательство к убийству и похищение людей или захват заложников. Сюда относится большинство террористических заговоров. Уровень 4 (с 26 по 29) включает материальную поддержку терроризма (18 U.S.C. § 2339B), а также другие преступления, такие как сговор с целью уничтожения оборонных сооружений. Уровень 3 (с 22 по 25) включает такие преступления, как поджог, повреждение имущества с помощью взрывчатых веществ и использование огнестрельного оружия при совершении насильственных преступлений. Уровень 2 (с 15 по 21) охватывает такие преступления, как воспрепятствование осуществлению правосудия, нападение при отягчающих обстоятельствах и незаконное хранение огнестрельного оружия или взрывчатых веществ. Уровень 1, наименее тяжкая категория (14 и ниже), включает такие преступления, как мошенничество и ложные заявления. Хотя наше исследование включает дела как уровня штатов, так и федерального уровня, все они классифицировались по этим шести категориям тяжести с использованием одних и тех же критериев.

Кроме тяжести преступления, за которое был вынесен обвинительный приговор, каждое дело также кодировалось с точки зрения тяжести предполагаемого основного правонарушения. Так, если в первоначальном пресс-релизе, опубликованном после ареста, власти заявляли, что обвиняемый вступил в сговор с другими лицами с целью совершения нападения, но позже признавали обвиняемого виновным только в совершении преступления с применением оружия, то соответствующая переменная отражает первоначальные обвинения. Это делалось с целью определить, в какой мере разные типы террористов получают смягчение наказания в результате признания вины, решения прокуратуры о предъявлении менее серьезных обвинений или частичного оправдательного вердикта присяжных.

Мы выявили 825 обвиняемых в терроризме. Для одного обвиняемого не удалось установить идеологические мотивы, а для восьмерых – информацию о гражданстве. Исключив эти девять человек, мы получили аналитическую выборку из 816 обвиняемых, в которой содержались данные по всем независимым переменным, и провели анализ в отношении этих обвиняемых. Хотя мы стремились охватить все случаи уголовного преследования за терроризм, наши данные следует рассматривать как выборку за более длительный период времени, включая период до 2001 и после 2018 г. (Ives et al., 2021), а не как полную совокупность. Поэтому мы используем стандартные статистические методы, такие как проверка гипотез.

Результаты исследования

Описательная статистика в табл. 1 показывает характеристики подсудимых с точки зрения демографии, вида терроризма и других переменных. Около половины обвиняемых (52,2 %) руководствовались мотивами джихада, в то время как 28,1 % придерживались правых взглядов, 11,1 % – левых, 5,7 % проживали в Колумбии и 2,8 % были сепаратистами. Что касается расы и этнической принадлежности, то 45,5 % – белые, 16,5 % – чернокожие, 16,9% – выходцы с Ближнего Востока и 10,5 % – выходцы из Южной Азии. Если кратко обобщить некоторые другие характеристики подсудимых, то около 61 % из них являются гражданами США по рождению, около 93 % – мужчины, около 90 % были привлечены к ответственности в федеральном суде и около 61 % признали себя виновными. Подсудимые принадлежат к различным категориям по возрасту и тяжести преступлений.

Существуют ли различия в длительности тюремного заключения по признаку расы, вида терроризма или гражданства?

В табл. 2 представлены регрессии по методу наименьших квадратов показателя длительности тюремного заключения в зависимости от демографических и юридических факторов. По нашим данным, асимметрия длительности тюремного заключения (1.3) немного выходит за рамки допустимых значений по ряду критериев (Townsley et al., 2016), но находится в пределах допустимых значений по другим критериям (Hair et al., 2010; Kline, 2016)¹⁵. Учитывая это, а также продолжающиеся дебаты о применимости логарифмического преобразования зависимых переменных (Dunlap et al., 1994; Villadsen & Wulff, 2021), мы представляем регрессии с использованием как исходной, так и логарифмически преобразованной длительности тюремного заключения.

Представленный в табл. 2 регрессионный анализ исходной длительности тюремного заключения показывает, что предикторами более длительных сроков заключения являются: смешанное происхождение, мотивация всех трех подкатегорий правого экстремизма, статус незаконного иммигранта и гражданство другой страны. Поскольку группа смешанного происхождения небольшая и охватывает лишь около 1 % от общего числа данных, ее включение отражает, вероятно, стохастические вариации, а не предвзятое отношение к лицам смешанного происхождения¹⁶.

Принадлежность к сепаратизму и колумбийскому терроризму однозначно связана с более короткими сроками заключения. Регрессия с учетом логарифмически преобразованной длительности тюремного заключения, приведенная в табл. 2, дает аналогичные результаты, за исключением того, что антиправительственная идеология и категории гражданства перестают быть предикторами более длительных сроков заключения, а мотив защиты прав животных незначительно сокращает сроки заключения.

Рассмотрение дела в суде штата или федеральном суде не влияло на длительность тюремного заключения. Однако дополнительная модель (не показана) выявила значимую связь между наличием идеологии превосходства белой расы и рассмотрением дела в федеральном суде. Сторонники этой идеологии получали более суровые приговоры в федеральном суде, чем в суде штата, с учетом равноценной тяжести преступления и других факторов.

Как и ожидалось, тяжесть преступления и факт признания вины оказывали существенное влияние на длительность заключения, что подтверждает гипотезы 1 и 2. Эти результаты также частично подтверждают гипотезы 3 и 4, поскольку джихадисты получают более длительные сроки заключения, чем некоторые группы, не связанные с джихадом, а незаконные иммигранты и иностранцы получают более длительные сроки заключения, чем граждане США.

Можно было бы ожидать, что расовая принадлежность, гражданский статус и идеология тесно взаимосвязаны, что приводит к потенциальным проблемам коллинеарности. Однако на самом деле, хотя расовая принадлежность и идеология в некоторой степени взаимосвязаны, внутри идеологических категорий сохраняется значительное разнообразие. Например, среди обвиняемых в джихаде 47,6 % были выходцами с Ближнего Востока или из Южной Азии, 29 % – чернокожими, 14,6 % – белыми и 4,5 % – латиноамериканцами. Расовые категории иногда также довольно разнообразны с точки зрения идеологии. В частности, среди белых обвиняемых 59 % придерживались правых взглядов, 17 % – идеологии джихадизма и 23 % – левых взглядов.

В любом случае, чтобы формально оценить коллинеарность наших данных, мы рассчитали фактор увеличения дисперсии (VIF) для каждой прогностической переменной. Все значения VIF были ниже 2, что указывает на то, что мультиколлинеарность не является существенной проблемой (Fox & Monette, 1992). Кроме того, модели пошаговой регрессии, оценивающие альтернативные комбинации предикторов на основе показателей AIC, не дают оснований для исключения переменных. Тем не менее мы провели анализ чувствительности, чтобы определить, повлияло ли включение определенных прогностических переменных на общие результаты.

В частности, мы выполнили три регрессионных анализа, каждый из которых включал только одну из трех основных объясняющих переменных, связанных с неоправданным неравенством. Этими переменными были расовая принадлежность, гражданство и идеология. Единственное различие в результатах этих анализов заключалось в том, что для чернокожих и выходцев из стран Ближнего Востока и Южной Азии модель предсказывала более короткие сроки заключения, а для незаконных иммигрантов и иностранных граждан – не предсказывала более длительные сроки заключения. Эти результаты свидетельствуют о том, что полная модель, приведенная в табл. 2, предпочтительнее. Она показывает, что только после учета как расовой принадлежности, так и гражданства стало ясно, что отсутствие документов и иностранное гражданство предполагают более длительные сроки заключения, в то время как расовая принадлежность сама по себе оказывает незначительное влияние. Более того, только после учета расовой принадлежности и идеологии выяснилось, что более длительные сроки наказания были обусловлены не принадлежностью к белой расе, а крайне правой идеологией.

Являются ли различия более выраженными для преступлений меньшей тяжести?

Чтобы оценить гипотезу 5, которая, в соответствии с гипотезой освобождения, предсказывает большие различия в отношении менее тяжких преступлений, мы выполнили ту же регрессию по методу наименьших квадратов, что и выше, но ограничили анализ преступлениями с уровнем тяжести от 1 до 3 (наименее тяжкие преступления). В этой регрессии чернокожие обвиняемые получили более длительные сроки заключения, чем белые (уровень значимости близок к общепринятым критериям – p = 0,07), и, как и в полной модели, сторонники превосходства белой расы получили более длительные сроки заключения (b = 4,16, SE = 2,11, p = 0,05). Интерактивная модель как альтернативный способ сравнения различий с бинарным высоким (от 4 до 6) или низким (от 1 до 3) уровнем тяжести дает аналогичные результаты для чернокожих обвиняемых, приближаясь к достаточному уровню значимости (b = –4,8, SE = 2,8, p = 0,089). Анализ по уровням показал, что значительно более высокие сроки наказания назначались чернокожим обвиняемым только за преступления уровней 3 (t = 4,3, p < 0,01, d = 0,94 по Коэну) и 5 (t = 2,1, p = 0,04, d = 0,44 по Коэну), а обвиняемые с Ближнего Востока и Южной Азии получали более длительные сроки заключения только за преступления пятого уровня тяжести (t = 3,1, p < 0,01, d = 0,64 по Коэну).

Чтобы представить максимально подробную информацию об указанных различиях, приведем средние сроки тюремного заключения для каждой группы в пределах каждого уровня тяжести преступления (табл. 3). Критерии статистической значимости в этой таблице опущены, поскольку наши данные включают почти всю совокупность уголовных дел за терроризм в США за период исследования (только 1 % дел был исключен из-за отсутствия данных). Как было показано, чернокожие обвиняемые получали в среднем более высокие сроки, чем белые, за преступления всех степеней тяжести, кроме 4-й, а обвиняемые из стран Ближнего Востока и Южной Азии получили более длительные сроки, чем белые, за преступления четырех степеней тяжести, как и латиноамериканцы и лица смешанного происхождения. Иностранные граждане получали более суровые наказания, чем лица, родившиеся в США, только на 5-м уровне тяжести, а незаконные иммигранты получали более длительные сроки только на 5-м и 6-м уровнях. Натурализовавшиеся граждане получали более суровые наказания, чем лица, родившиеся в США, на всех уровнях, кроме одного, а законные резиденты получали более длительные сроки на трех уровнях.

Что касается идеологических категорий, то самым поразительным результатом является то, что сепаратисты, колумбийцы и все три категории обвиняемых с левыми взглядами получили меньшие сроки заключения, чем джихадисты во всех категориях тяжести, в которых они фигурировали, за исключением колумбийцев, которые получили более длительные сроки заключения на уровне 2. Более того, джихадисты получали более длительные сроки заключения, чем обвиняемые в антиправительственных действиях на трех уровнях тяжести. Единственными террористами, которые получали более длительные сроки заключения, чем джихадисты, более чем по одной категории, были сторонники превосходства белой расы, которые получали более длительные сроки заключения по четырем самым низким степеням тяжести. Результаты, приведенные в табл. 3, следует рассматривать как предварительные, поскольку, хотя в этом исследовании была предпринята попытка охватить всю совокупность лиц, осужденных за терроризм в этот период времени, возможно, что некоторые дела были пропущены, и данные также можно рассматривать как выборку за более обширный период времени.

Поэтому в качестве дополнительного способа оценки различий по степени тяжести преступлений для каждого уровня тяжести были построены отдельные многомерные регрессии; это позволило учесть влияние выхода на судебное разбирательство и других переменных¹⁷. Данные, приведенные в табл. 4 (уровень 6 опущен из-за отсутствия значимых результатов), показывают, что неравенство по признакам расы, идеологической принадлежности или гражданства заметно зависит от степени тяжести преступления. Натурализованные граждане, нелегальные иммигранты и иностранцы получали значительно более суровые наказания, но только на уровне 5. Сторонники превосходства белой расы получили значительно более суровые приговоры только по 2-му уровню тяжести. Низкая степень неравенства по признаку расы свидетельствует о том, что при вынесении приговоров делается поправка на аспекты идеологии и гражданства, хотя чернокожие получают значительно более высокие сроки наказания, чем белые, на 3-м уровне тяжести преступлений, а выходцы с Ближнего Востока или Южной Азии получают более низкие сроки наказания, чем белые, на 4-м уровне¹⁸. На 2-м уровне тяжести преступлений джихадисты получают значительно более высокие сроки наказания, чем сепаратисты, а также чем сепаратисты и колумбийцы на 5-м уровне. Федеральный суд прогнозирует более длительные сроки заключения только на 1-м уровне тяжести, что еще раз свидетельствует о том, что суды штатов хорошо подготовлены для рассмотрения дел о терроризме. Женщины получают более длительные сроки заключения, чем мужчины, на 2-м уровне тяжести, но более короткие – на 4-м уровне (который в основном касается материальной поддержки терроризма).

В целом наши результаты не подтверждают гипотезу освобождения (гипотеза 5), поскольку неравенство не всегда более выражено в отношении преступлений меньшей тяжести. С одной стороны, в высшей категории тяжести преступлений случаи неравенства немногочисленны и незначительны, а некоторые выводы, связанные с проявлениями неравенства (например, более суровые приговоры сторонникам превосходства белой расы и чернокожим), наиболее убедительны на более низких уровнях тяжести. Однако на втором по значимости уровне тяжести (уровень 5) мы видим убедительные доказательства наличия нескольких типов неравенства. При самом низком уровне тяжести иммигранты получают меньшие сроки наказания, чем граждане, родившиеся в США, что противоречит гипотезе освобождения.

Гипотезы 3 и 4, которые предполагают неравенство по признаку расы, гражданства и идеологии, получили некоторое подтверждение, поскольку в некоторых расовых, гражданских и идеологических группах сроки заключения были более длительными. Однако обвиняемые, придерживающиеся правых взглядов (особенно сторонники превосходства белой расы), получали более длительные сроки заключения, чем джихадисты. Кроме того, различия по признаку расы и гражданства были выявлены не для каждой группы небелых граждан или лиц, не являющихся коренными жителями.

Различия в снижении тяжести обвинительного приговора по сравнению с первоначальным обвинением

Далее мы приводим анализ снижения тяжести преступлений, за которые было фактически вынесено обвинительное заключение, по сравнению с тяжестью предполагаемого правонарушения (выраженной в первоначальных обвинениях и/или публичных заявлениях властей при аресте). Во многих случаях ФБР или прокуратура обвиняют подсудимых в совершении определенных серьезных преступлений, таких как заговор с целью совершения террористических актов, однако в конечном итоге они признаются виновными только в относительно незначительных правонарушениях.

Предположительно, такие первоначальные утверждения (независимо от того, оформлены они официально в качестве обвинений или нет) отражают добросовестное мнение властей о наиболее тяжком преступлении обвиняемых, хотя такие заявления также могут быть направлены на то, чтобы повлиять на судью при вынесении приговора. Например, в одном деле, связанном с обвинениями в применении огнестрельного оружия, прокурор заявил, что обвиняемый якобы готовил заговор с применением насилия: «Мы считаем, что иногда судье важно знать о вещах, которые могут перерасти в обвинения, а могут и не перерасти»¹⁹. Подобное «снижение», когда подсудимым предъявляются обвинения в менее тяжких преступлениях, чем те, в совершении которых они первоначально обвинялись, является возможным источником неравенства и с этой точки зрения анализируется в данной статье.В табл. 5 представлены двумерные статистические данные, показывающие, что для некоторых групп подсудимых снижение тяжести приговора действительно отличается по величине. В частности, колумбийцы, защитники окружающей среды и прав животных в среднем получают значительно меньшее снижение приговора, чем джихадисты, что противоречит гипотезе 6. Однако снижение тяжести приговора для антиправительственных террористов оказывается значительно большим, чем для джихадистов, что соответствует гипотезе 6. Чернокожие, латиноамериканцы, выходцы с Ближнего Востока/Южной Азии и лица смешанного происхождения получали более незначительное снижение, чем белые, что также подтверждает гипотезу 6. Таким образом, наша гипотеза 6 оказалась верна для обвиняемых в антиправительственных действиях и большинства групп расовых меньшинств, но не для сторонников превосходства белой расы, левых и иностранцев, не являющихся джихадистами.

Величина эффекта (коэффициент Коэна d) используется в качестве показателя величины неравенства. Значения ниже 0,2 считаются «очень малыми», между 0,2 и 0,5 – «малыми», между 0,5 и 0,8 – «средними», выше 0,8 – «большими» (Cohen, 1988). В табл. 5 показано, что величина эффекта для большинства статистически значимых результатов мала, но является «средней» для обвиняемых в антиправительственных действиях и близка к средней для колумбийцев, защитников прав животных и лиц смешанного происхождения.

В многофакторной регрессионной версии этого анализа (не показана), включающей все потенциальные факторы одновременно, оставались значимыми те же виды терроризма: колумбийский терроризм, борьба за права животных и защита окружающей среды связаны с более низкой величиной снижения тяжести приговора, в то время как антиправительственный терроризм – с более высокой. Никакие другие переменные, связанные с неравенством, такие как раса или гражданство, существенно не влияли на снижение степени тяжести приговора.

Самым неожиданным результатом данного анализа является значительно более высокое снижение суровости приговора в группе обвиняемых в антиправительственных акциях, чем в любой другой группе. Это может быть связано с тем, что в первоначальных официальных пресс-релизах о деятельности антиправительственных экстремистов описываются, как правило, их планы совершения террористических актов, в то время как на практике их часто осуждают за преступления более низкого уровня. Возможно, позже прокуратура понимает, что доказательств преступного сговора недостаточно, и это чаще случается с данной категорией дел. Однако также возможно, что это снижение является результатом снисходительного отношения к обвиняемым в антиправительственных акциях. Этот вывод соответствует структурно-контекстуальной теории, поскольку вполне вероятно, что полиция и прокуратура более тесно сотрудничают при вынесении длительных приговоров джихадистам из-за приоритетности этих дел после 11 сентября.

Более незначительное (в среднем) снижение тяжести приговоров для колумбийцев, вероятно, объясняется тем фактом, что большинство из них обвинялись в материальной поддержке терроризма и были осуждены за это. Осудить за материальную поддержку легко, учитывая широкий спектр возможных действий, которые могут рассматриваться как материальная поддержка; это может также объяснять отсутствие большого снижения приговоров для джихадистов (Price et al., 2012). Например, 24 % обвиняемых в джихаде, которые, как предполагалось, участвовали в террористических заговорах (преступление 5-го уровня), были в итоге осуждены за материальную поддержку терроризма (преступление 4-го уровня). Однако к обвиняемым в антиправительственных действиях пятого уровня законы о материальной поддержке в значительной степени неприменимы (Norris, 2020b), что приводит к сделкам о признании вины за преступления более низкого уровня.

Наиболее распространенная комбинация – это первоначальное обвинение в антиправительственных действиях 5-го уровня (например, в заговоре с целью совершения террористической атаки) и реальное осуждение за преступление 2-го уровня (например, за незаконное хранение огнестрельного оружия). Это сочетание было обнаружено у 29 % всех антиправительственных преступников, но менее чем у 1 % преступников-джихадистов. Проиллюстрируем эту комбинацию на примере правой группы сторонников выживания River Otter Preppers. Несколько членов этой группы первоначально обвинялись в заговоре с целью убийства федеральных чиновников, но вместо этого были осуждены по обвинению в хранении оружия или взрывчатых веществ. Еще более яркий пример: антимусульманский экстремист William Tore Tint первоначально обвинялся в заговоре с целью убийства мусульман (преступление 5-го уровня), но был осужден только за ложные показания федеральным служащим (преступление 1-го уровня). 85 % обвиняемых в антиправительственных акциях, приговоры которых были снижены на 3 и более степени тяжести, признали себя виновными.

Указанное снижение может оказывать существенное влияние на характер вынесения приговоров. Удивительно, что среди обвиняемых в антиправительственных действиях, первоначально обвинявшихся в совершении преступления 5-го уровня (обычно в террористическом заговоре), средний срок по приговору составлял 11 лет тюремного заключения, в то время как для преступников-джихадистов, первоначально обвинявшихся в совершении преступления того же уровня, средний срок заключения составлял 25,5 года (табл. 6). Таким образом, приговоры преступникам-джихадистам были более чем в два раза длиннее, чем правым антиправительственным преступникам в той же категории преступлений. Предположительно, это происходит потому, что прокуратура предлагает сторонникам правых сил более выгодные сделки с признанием вины. Сторонники превосходства белой расы и «другие левые» обвиняемые, которые, как первоначально утверждалось, совершили преступление 5-го уровня, также в конечном итоге получили значительно меньшие сроки наказания, чем джихадисты с тем же уровнем тяжести по первоначальному обвинению²⁰.

Основываясь на первоначальных критериях Cohen (1988), средняя продолжительность приговора подсудимых-джихадистов показывает «большую» разницу по сравнению как с обвиняемыми в антиправительственных действиях, так и с «другими левыми» обвиняемыми, и «среднюю» разницу по сравнению со сторонниками превосходства белой расы (хотя этот последний показатель также считается «большим» согласно более позднему стандарту; Gignac & Szodorai, 2016). В любом случае разница в более чем десять лет заключения (25,5 для джихадистов и 14,7 для сторонников превосходства белой расы), безусловно, существенна с практической точки зрения. Обвиняемые из категорий «чернокожие», «выходцы из стран Ближнего Востока/Южной Азии» и «представители смешанной расы» также приговаривались к более длительным срокам заключения, чем белые, при одном и том же 5-м уровне тяжести по первоначальному обвинению.

Учитывая все уровни тяжести преступлений, обвиняемые в антиправительственных действиях получили более высокое снижение приговора по сравнению с джихадистами как в судах штатов, так и в федеральных судах, но разница в снижении была больше в федеральных судах (t = 5,7, p < 0,001), чем в судах штатов (t = 2,3, p = 0,03). Среднее общее снижение было выше в федеральных судах (0,5) по сравнению с судами штатов (0,2), что является статистически значимым результатом (t = –3,1, p < 0,01). Это верно как для обвиняемых в антиправительственных действиях, так и для обвиняемых в джихаде, что подтвердилось при раздельной проверке.

В целом гипотеза 6 была подтверждена частично, поскольку, как показано в табл. 5, принадлежность к антиправительственной идеологии приводит к более значительному снижению приговора, а статус меньшинства (для трех групп меньшинств) – к менее значительному. Однако, вопреки гипотезе 6, несколько обвиняемых, не относящихся к джихадистам, получили меньшее снижение, чем джихадисты. Краткое изложение наших выводов, касающихся наших шести гипотез, представлено в табл. 7.

Дополнительный анализ

Более ранние исследования показали, что в делах, связанных с ИГИЛ²¹, могут выноситься более суровые или более мягкие приговоры²². Мы добавили такие дела к многомерной линейной регрессии и обнаружили, что по делам ИГИЛ²³ были вынесены более длительные приговоры по сравнению с другими делами джихадистов (b = 4,2, SE = 1,6, p < 0,01). Этот результат не удивителен, учитывая всеобщую обеспокоенность по поводу жестокости преступлений, характерной для ИГИЛ²⁴. Однако добавив фиктивную переменную для обвиняемых, которые участвовали или пытались участвовать в иностранной террористической группировке, мы обнаружили, что эти обвиняемые получили более низкие сроки по приговору (b = –3,8, SE = 1,3, p < 0,01). Дальнейший анализ показал, что обвиняемые-джихадисты, пытавшиеся присоединиться к ИГИЛ²⁵ (подгруппа всех дел, связанных с ИГИЛ²⁶), получили в среднем значительно меньшие сроки, чем обвиняемые-джихадисты, пытавшиеся присоединиться к террористическим группировкам, не связанным с ИГИЛ²⁷ (10,5 против 15,2 соответственно; t = 2,5, p = 0,01). Учитывая большое количество молодых людей, которые (возможно, под влиянием короткого импульса) решили присоединиться к ИГИЛ²⁸ на пике успеха группировки, некоторые судьи, возможно, были относительно снисходительны к этим обвиняемым.

Вероятно, операции по выявлению преступников необходимы для предотвращения террористических атак, однако можно спорить, многие ли из обвиняемых, осужденных в ходе таких операций, совершили бы преступления, если бы их не поощряли к этому информаторы (Field, 2019). Что касается влияния фактора причастности информаторов на вынесение приговора, то вполне возможно, что приговор смягчается, если судья усомнится в самостоятельности подсудимых или их мотивации к совершению атак. Действительно, в некоторых задокументированных случаях (Norris, 2020a) на продолжительность срока наказания или частичный оправдательный приговор влияло мнение суда о провокации к совершению преступления. С другой стороны, если обвиняемые соглашаются совершить особо масштабные атаки в рамках таких операций, то это может привести и к более суровым приговорам (Norris, 2019). Gruenewald и соавт. (2019) обнаружили ряд различий между ходом спецоперации по выявлению преступников и успешными террористическими атаками. В частности, в первом случае чаще используются взрывчатые вещества, а не огнестрельное оружие, а также у преступников отсутствует опыт участия в террористической деятельности. Такие различия потенциально могут повлиять на вынесение приговора. Klein и соавт. (2019) обнаружили, что стратегии полицейских расследований (часто с привлечением информаторов) в группах джихадистов и ультраправых были во многом схожими. При этом существуют и некоторые отличия, например, более высокий уровень информирования общественности о расследованиях в сфере терроризма правого толка. Если спецоперации по выявлению преступников будут инициироваться и осуществляться по-разному для разных групп обвиняемых в терроризме, это также может повлиять на особенности вынесения приговоров.

Чтобы исследовать возможную связь между указанными операциями и особенностями приговоров, мы проанализировали влияние наличия информаторов на сроки приговоров. Интересно, что, хотя некоторые секретные операции приводят к длительным срокам заключения, средние сроки по делам с участием информатора были ниже, чем по делам без такового участия. По результатам множественной линейной регрессии (анализ не включен в данную статью) с учетом тяжести преступления и участия в судебном разбирательстве, наличие информатора значительно снижало срок приговора (b = –2,1, SE = 0,67, p = 0,002). Это может быть связано со снисходительностью к обвиняемым, когда речь шла о провокации (Norris, 2020a), или, что более вероятно, с тем, что в таких делах часто фигурируют несколько обвиняемых, некоторые из которых играли меньшую роль в преступлении и, следовательно, получили меньшие сроки наказания. Интересно, что когда в анализ регрессии была включена связь между наличием информатора и идеологией, то единственная значимая зависимость была обнаружена между антиправительственной идеологией и наличием информатора. Это указывает на то, что судьи более снисходительны к обвиняемым в антиправительственных действиях, осужденным в рамках спецопераций, по сравнению с другими обвиняемыми в терроризме, арестованными в ходе тех же операций. Хотя наличие информаторов также предсказывает более низкие сроки наказания среди обвиняемых-джихадистов (что было подтверждено путем исключения дел, не связанных с джихадом, в рамках альтернативного анализа), эффект гораздо сильнее для обвиняемых по антиправительственным делам.

Могут возникнуть сомнения в целесообразности включения дел о государственном терроризме в нашу базу данных из-за различий нормативно-правовой базы в отдельных штатах. Мы считаем, что учет параметров «рассмотрение федеральным судом» и «рассмотрение судом штата» адекватен для проверки различий в вынесении приговоров (хотя и не без ограничений, как будет показано ниже). Тем не менее мы провели дополнительный анализ (не показан в работе), исключив дела, рассмотренные на уровне штатов, чтобы выяснить, повлияет ли это на общие результаты. Интересно, что при использовании полной модели, приведенной в табл. 2, кроме дел, рассмотренных на уровне штатов, все основные результаты остаются теми же, за исключением того, что значительное увеличение сроков наказания наблюдалось только для сторонников превосходства белой расы, но не для террористов антиправительственной или «другой правой» идеологии.

Чтобы оценить недавнее утверждение, что количество приговоров за терроризм в последние годы сократилось²⁹, мы включили в линейную регрессию параметр года вынесения приговора. Результаты оказались значимыми: более поздние годы предсказывали более длительный срок заключения, но этот эффект полностью исчез после учета тяжести преступления. Однако когда были проведены отдельные регрессионные расчеты для каждого уровня тяжести с учетом параметра «признание вины», то в более поздние годы было зафиксировано статистически значимое увеличение сроков приговоров на уровне тяжести 4, который в основном включает преступления по материальной поддержке терроризма. В 2015 г. максимальный срок наказания по этому обвинению в соответствии с федеральным законом был увеличен с 15 до 20 лет, поэтому вполне понятно, что средний срок наказания значительно увеличился. Байесовский структурный анализ временных рядов показал статистически значимое увеличение числа приговоров уровня тяжести 4 начиная с 2015 г. (относительный эффект = 48 %, p = 0,002), что подтверждает данное объяснение.

Ограничения исследования

Поскольку в данной работе анализируются только террористы, приговоренные судами штатов или федеральными судами, оно не охватывает все способы борьбы властей США с терроризмом, такие как заключение в Гуантанамо, целенаправленная ликвидация с помощью беспилотных летательных аппаратов и военные действия. Такие методы используются почти исключительно против террористов-джихадистов. Таким образом, в результате учета параметров расы и идеологии в нашем анализе может возникнуть ложное впечатление, что идеология джихадизма и связь с Ближним Востоком/Южной Азией не приводят к более жесткой реакции со стороны правительства США. Если рассматривать ситуацию в самом широком контексте борьбы с терроризмом, то это определенно не так. Мы провели анализ чувствительности, включая эффекты взаимодействия (не показан в статье). Было обнаружено, что обвиняемые в джихаде, которые являются натурализованными гражданами или иностранными подданными, получают более длительные сроки заключения, чем обвиняемые, родившиеся в США, с учетом таких важных переменных, как тяжесть преступления. Таким образом, обвиняемые в джихаде иностранцы с большей вероятностью будут приговорены к более длительным срокам и столкнутся с насильственными формами борьбы с терроризмом.

Еще одним ограничением исследования является то, что из-за отсутствия централизованной информации о вынесении приговоров за терроризм и того факта, что такие приговоры выносятся как федеральными судами, так и судами штатов, потребовалась многогранная стратегия для выявления соответствующих дел, особенно терроризма левого и правого толка. Таким образом, возможно, что некоторые дела не вошли в наш анализ. Кроме того, в некоторых штатах доля срока, которая должна отбываться до освобождения, существенно отличается по сравнению с федеральной системой. В нашем исследовании мы не могли учесть продолжительность приговоров по штатам, но в будущих исследованиях при сравнении приговоров федеральных судов и судов штатов это по возможности нужно сделать.

Из-за нехватки ресурсов в базу данных не были включены приговоры, вынесенные после 2018 г.; кроме того, все данные кодировались одним специалистом – первым автором. Будущие исследования должны включать более свежие данные; кодирование должно осуществляться несколькими сотрудниками для обеспечения взаимных проверок. За преступления, связанные с событиями 6 января [ 2021 г. – захват здания Капитолия в Вашингтоне сторонниками Дональда Трампа. – Прим. переводчика], было осуждено так много обвиняемых (на данный момент по меньшей мере 900 человек)³⁰, что можно провести отдельное исследование о том, как суды относились к этим обвиняемым по сравнению с другими. Предполагаем, что многие из этих преступлений квалифицируются как терроризм и могут рассматриваться при изучении неравенства в сфере борьбы с терроризмом.

Дальнейшие исследования могли бы также сфокусироваться на конкретных видах преступлений террористической направленности, таких как вступление в террористическую группу за рубежом. При этом необходимо выявить наличие неравенства, а также оценить, влияют ли на вынесение приговора такие факторы, как конкретные террористические группы, к которым присоединились обвиняемые; их предполагаемая роль в этих группах; психическое здоровье и другие уязвимости обвиняемых; а в случаях, связанных со спецоперациями по выявлению преступников, – вероятность того, что обвиняемые присоединились бы к террористическим группам самостоятельно, без содействия тайных агентов.

Обсуждение

В данной работе изучены аспекты неравенства в вынесении приговоров по признаку расы/этнической принадлежности, гражданства и идеологической направленности в ходе судебных преследований за терроризм в США в период с 2001 по 2018 г. После учета таких параметров, как «тяжесть преступления», «рассмотрение дела федеральным судом или судом штата», «признание вины или судебный процесс», мы обнаружили, что обвиняемые-джихадисты получали более длительные сроки заключения, чем некоторые категории террористов, не относящиеся к джихаду (колумбийцы и сепаратисты). В то же время террористы правого толка (особенно сторонники превосходства белой расы) получали более длительные сроки заключения. Обвиняемые из числа чернокожих и выходцев из стран Ближнего Востока/Южной Азии приговаривались к более длительным срокам заключения по некоторым категориям тяжести преступлений, а незаконные иммигранты и иностранные граждане – к более длительным срокам заключения, чем преступники, родившиеся в США. Женщины получали более длительные сроки заключения по одной категории тяжести и более короткие – по другой. Тот факт, что наши результаты по расовым и гендерным различиям были несколько неоднозначными, поскольку некоторые различия были выявлены только для определенных уровней тяжести, согласуется с предыдущими исследованиями, которые также не всегда выявляли прямую зависимость срока по приговору от параметров расы и пола (Corradi, 2023; Wrigley & Schumacher, 2023).

Новизна нашего исследования заключается в выводах о том, что сторонники превосходства белой расы получали более длительные сроки заключения, чем обвиняемые в джихаде, а для обвиняемых в антиправительственных действиях снижение строгости наказания было гораздо более значительным, чем для обвиняемых в джихадизме. Эти результаты иллюстрируют преимущество включения всех видов терроризма в исследование неравенства, а также преимущество разделения более широких категорий (например, «правый терроризм») на подкатегории. Кроме того, неожиданным оказался вывод о том, что обвиняемые в джихадизме получают не более длительные сроки заключения, чем обвиняемые левого крыла (с учетом степени тяжести правонарушения). Этот результат не соответствовал ожиданиям потому, что идеология джихада подвергается большей стигматизации, чем мотивы защиты окружающей среды или прав животных, т. е. мотивы большинства обвиняемых, придерживающихся левых взглядов. Это говорит о том, что путем выработки общих руководящих принципов назначения сроков наказания можно ограничить произвол судебных органов и избежать неравенства, по крайней мере, между некоторыми идеологическими категориями.

Неравенство на основании расы, гражданского статуса или идеологии потенциально согласуется с теми теориями неравенства, которые говорят о когнитивных предубеждениях против непопулярных внешних групп. Предположительно, более длительные сроки заключения для сторонников превосходства белой расы могут быть обусловлены более высокой оценкой их опасности или виновности, относительной суровостью судей в регионах с большим количеством сторонников превосходства белой расы и/или более серьезными правонарушениями этой группы в рамках каждой категории тяжести преступлений. Однако наши данные не позволяют сделать однозначный вывод относительно этих возможных причин.

По иронии, тот факт, что сторонники превосходства белой расы получают более длительные сроки заключения, говорит о том, что попытка этой группы сохранить или расширить привилегии белых с помощью насильственного экстремизма (Isom, 2023) на практике оборачивается отрицанием их собственных привилегий в системе правосудия, что приводит к более суровым, чем ожидалось, срокам тюремного заключения даже по сравнению с террористами-джихадистами. Это служит иллюстрацией бесполезности или контрпродуктивности большинства современных форм терроризма. В качестве метода дерадикализации крайне правых экстремистов было предложено подчеркивать этот вывод (Norris, 2024). В то же время к антиправительственным экстремистам, которые могут подпитываться расистскими идеями, даже если их идеология не ориентирована на расовые аспекты (Byman, 2023), относятся более снисходительно, возможно, потому, что они не выражают свои взгляды в явно расистских терминах и, таким образом, считаются менее опасными.

По сравнению с обвиняемыми в джихадизме, антиправительственные террористы получали гораздо большее снижение тяжести преступления, за которое они фактически были осуждены, и первоначальным обвинением. Эта разница оказывала существенное влияние на сроки приговора. Например, благодаря этому значительному снижению джихадисты, первоначально обвинявшиеся в совершении преступления 5-го уровня (например, в заговоре с целью убийства), в конечном итоге получали в среднем вдвое больший срок заключения, чем обвиняемые в антиправительственных действиях, первоначально обвинявшиеся в совершении преступления того же уровня. Чернокожие, испаноязычные и представители смешанной расы также получали значительно меньшее снижение, чем белые.

Существует несколько возможных объяснений разницы в степени снижения тяжести обвинений между обвиняемыми в джихадизме и в антиправительственных действиях. Во-первых, эти результаты можно объяснить эффектом снисходительности внутри группы (более благоприятное отношение к белым мужчинам, обвиняемым в антиправительственных акциях) или эффектом жесткости к внешней группе (менее благоприятное отношение к джихадистам) (Piazza, 2015). Больший эффект снисхождения к обвиняемым в антиправительственных акциях предсказывает не только теория неравенства на основе когнитивных предубеждений, но и правовая теория Блэка (Black, 2010), которая предполагает менее суровое обращение с лицами, имеющими более высокий статус или большее культурное сходство с лицами, принимающими решения. Большинство обвиняемых в антиправительственных акциях – белые мужчины-христиане, как и большинство прокуроров и судей (Goodwin & Lindsay, 2018; Shashahani & Liu, 2017)³¹. Более того, хотя антиправительственные экстремистские идеологии характеризуются различными теориями заговора, у них есть некоторые общие черты с господствующим консерватизмом, такие как неприязнь к налогам и регулированию и горячая поддержка прав, закрепленных Второй поправкой.

Во-вторых, также возможно, что во время многих антиправительственных акций власти изначально полагали, что имел место заговор с целью совершения теракта, и объявляли об этом после арестов, но позже приходили к выводу, что это были «просто лозунги», которые не переросли в заговор. Часто такой необоснованный «хайп» после ареста обвиняемых является результатом показаний ненадежных информаторов, которые преувеличивали масштабы заговора или иным образом вводили в заблуждение сотрудников правоохранительных органов (Norris, 2019). Однако этот фактор может также объяснить снижение строгости наказания для джихадистов, и, в принципе, нет причин, по которым он должен быть более распространен в делах, связанных с правыми. В-третьих, частично объяснить разницу в таком снижении можно тем, что нелегальной признана материальная поддержка джихадистов, но не антиправительственных преступников. Как отмечалось выше, обвинения в материальной поддержке часто выдвигаются подсудимым-джихадистам в рамках сделок о признании вины, тогда как первоначально они обвинялись в более серьезных преступлениях.

Наконец, есть вероятность, что после событий 11 сентября приоритетное внимание уделялось судебному преследованию джихадистов, что привело к активизации усилий ФБР и прокуратуры по вынесению обвинительных приговоров за преступления высокой степени тяжести. На расследования дел о джихадистах затрачиваются дополнительное время и усилия, что не способствует снижению тяжести приговора, но поощряет судебные преследования за серьезные преступления. Это согласуется со структурно-контекстуальной теорией, которая утверждает, что в случае совершения определенных особо важных преступлений различные подразделения системы уголовного правосудия значительно координируют свои усилия по вынесению обвинительных приговоров (Murray, 2016; Norris, 2019; Smith & Damphousse, 1998). Если дело имеет более высокий приоритет, эти же факторы будут способствовать вынесению более строгих обвинительных приговоров высокого уровня, без снижения относительно фактического основного преступления.

Несомненно, существуют законные основания заключать сделки о признании вины, предъявляя обвинения значительно менее серьезные, чем первоначальные. Прокурорам необходимо учитывать множество факторов, таких как ресурсы, вероятность вынесения обвинительного приговора, а также наличие свидетелей и других источников доказательств. Хотя большое снижение уровня тяжести преступления может свидетельствовать о предвзятости, наши данные не позволяют нам достоверно определить, так ли это, поскольку факторы, влияющие на принятие прокурорских решений, в значительной степени скрыты от общественности. Качественное изучение конкретных дел, в том числе, возможно, опрос прокуроров и других лиц, может пролить свет на то, объясняется ли такое снижение для антиправительственных преступников законными факторами или предвзятостью.

Ряд специалистов призывают принять новый федеральный уголовный закон, позволяющий обвинять в терроризме всех, чьи действия соответствуют федеральному определению терроризма (Norris, 2017)³². Идея, стоящая за такими предложениями, отчасти заключается в том, чтобы обвинять всех праворадикальных террористов в терроризме на федеральном уровне, что позволило бы выносить соответствующие приговоры наравне с аналогичными преступниками-джихадистами (Sinnar, 2019). Однако наше исследование показывает, что юрисдикция (суд штата или федеральный суд) не влияет на общую продолжительность приговора. Это говорит о том, что правых террористов можно эффективно преследовать на уровне штатов и что новый федеральный Закон о борьбе с терроризмом, вероятно, имеет главным образом символическую цель – сделать правый терроризм «моральным эквивалентом» джихадизма³³. С другой стороны, поскольку 72 % обвиняемых в антиправительственных акциях были привлечены к ответственности на федеральном уровне, новый закон может быть важен для устранения различий между джихадистами и антиправительственными организациями в степени тяжести преступлений и, следовательно, в вынесении приговоров. Во многих штатах уже имеют те или иные законодательные акты о борьбе с терроризмом в широком понимании, которые еще только рассматриваются на федеральном уровне; однако неясно, как часто штаты реально используют эти законы (Norris, 2020b).

Разница в результатах между антиправительственными террористами и сторонниками превосходства белой расы как по срокам приговоров, так и по степени тяжести предполагает, что для дальнейших исследований, возможно, будет целесообразно разделить категорию «правого терроризма» на различные подкатегории. Несмотря на некоторое совпадение между этими группами на практике, их идеологии весьма различны и во многих контекстах должны анализироваться отдельно³⁴.

Будущие исследования, как качественные, так и количественные, посвященные моделям вынесения приговоров за терроризм, должны быть направлены на оценку различных объяснений наблюдаемого неравенства. В качественных исследованиях этой сферы, а также при изучении отдельных дел о терроризме, которые рассматриваются как чрезмерно суровые или мягкие, могут использоваться различные источники – от судебных решений (см. McGarrity, 2013) до опросов прокуроров. Это поможет определить, какие теоретические объяснения наиболее применимы. Из-за недостатка данных мы не смогли учесть фактор психического здоровья обвиняемых, однако в будущих исследованиях было бы полезно использовать результаты исследования Corradi (2023) для оценки влияния этого фактора на вынесение приговоров всем обвиняемым в терроризме. Более того, в ходе качественных и количественных исследований можно было бы изучить альтернативные объяснения различий в степени снижения тяжести приговоров для различных видов терроризма. В идеале такие исследования могли бы привести к выработке конкретных рекомендаций о том, как уменьшить или устранить необоснованное неравенство в сроках наказаний.